КАЗАХСТАН КАК ЧАСТЬ МОНГОЛЬСКОГО ГОСУДАРСТВА

В начале XIII в. в Казахстане жили следующие народы: куманы или половцы - на запад до р. Урала, канглы - от Урала до Аральского моря, каракитаи - на территории теперешних Алма-Атинской и Южно-Казакстанской областей, найманы и карлуки - в восточных пределах теперешней КАССР. Все эти народы, кроме каракитаев, говорили на тюркских языках, каракитаи же на языке родственном манчьжурскому. Они еще не были тогда мусульманами. Кроме того, часть Казакстана (от Аральского моря до ст. Чили) входила в состав мусульманского государства Хорезм. Но в первых десятилетиях XIII в. Казакстан стал частью Великого монгольского государства.
Став "великим ханом" (1206 г.), Чингиз-хан подчинил себе найманов и каракитаев.
В 1219 г. Чингиз-хан, тогда уже повелитель не только всех монгольских племен, но и Северного Китая, предпринял большой военный поход на запад. Разбив армию Хорезм-шаха, он занял город Отрар, важный тогда торговый центр, недалеко от г. Туркестана (Ясен), Бухару, Самарканд. Его полководец Субатай через Астрахань двинулся в Россию и победил русских князей на Калке. После смерти Чингиз-хана (1227) его сын Угэдэй (1227-1242) стал великим ханом и владетелем Китая, другой его сын, Чагатай,- владетелем страны между Лоб-нором и Аму-Дарьей (Восточный Туркестан, Туркестан и Казакские степи),- страны, названной по его имени Чагатай, внук же его Батый - владетелем Кипчака или Золотой Орды (страны на запад от Аму-Дарьи). Последний в 1237-1242 гг. предпринял новый поход на Запад, прошел Венгрию и Моравию и окончательно покорил Россию. Ужас распространился в Европе с появлением этого страшного врага. Все хроники полны рассказами о совершенных монголами зверствах. Монголов в тогдашней Европе называли - "тартары" или "татары" (первоначально, вероятно, название одного из монгольских племен). Это название укрепилось в Европе и до XVIII века осталось названием для всех тюрко-монгольских народов.
В 1246 г. папа римский Иннокентий IV (1243-1254) послал монаха Пьяно (или Плано) Карпини, уроженца города Перуджии, в качестве посла к великому хану монголов Гуюку (внуку Чингиз-хана) в Каракорум. Цель этого посольства еще недостаточно выяснена. Вероятно, папа желал заключить союз с монголами против мусульманских государств Передней Азии. В случае неудачи он, очевидно, хотел получить сведения о военных приготовлениях и военных приемах этого столь страшного тогда для Европы врага. Не исключена возможность и того, что папа искал помощи монголов против германского императора Фридриха II (1215-1250), которого он на Лионском соборе отлучил от церкви. Кроме того, итальянские торговые города, особенно Генуя и Венеция, были очень заинтересованы в открытии торговых путей в Китай.
Карпини приехал в Каракорум, столицу великого хана, когда сын Угэдэя - Гуюк был провозглашен ханом (1246). Путешествие же Рубрука состоялось уже при хане Мункэ (1251-1260), при котором брат его Хулагу уничтожил Багдадский халифат, покорил Персию и часть Малой Азии и основал персидскую династию Ильханов, другой же его брат Кублай завершил завоевание Китая. Мощь и порядки Монгольского государства произвели глубокое впечатление на обоих путешественников также, как и на знаменитого венецианца Марка Поло, ехавшего в Китай почти на 3 десятилетия позже. Все эти европейские путешественники с большим уважением говорят о Монгольском государстве, несмотря на тенденцию их показать дикость части этих "идолопоклонников". Во многих отношениях эта огромная империя, через которую шел торговый путь с Запада в Китай, стояла выше, чем современная ей Европа.
Из восточных источников по истории этой империи самый важный - "История монголов", написанная на персидском языке Р а ш и д - Э д - д и н о м, жившим при дворе Ильханов и использовавшим государственный архив последних. Он употребляет двойное летоисчисление: мусульманское (по годам от Хиджры -622 г. н. э.) и монгольское, по
12-летнему циклу, в котором каждый год носит название определенного животного.
Р у б р у к, францисканский монах из Фландрии (теперь Бельгия, в то время часть Франции), виделся в Париже с вернувшимся из путешествия Карпини. Позже, находясь в сирийском городе Аккон, в то время одной из важнейших крепостей
крестоносцев в их борьбе против мусульман, он получил поручение французского короля Людовика IX ехать послом к великому хану в Каракорум. Путешествие его продолжалось с 1252 по 1254 г. Целью и этого путешествия было заключение союза против мусульман.
Перепечатываемые здесь выдержки из Карпини взяты из книги "Собрание путешествий к татарам", СПБ, изд. Д. Языкова, 1825 г. (являющейся, в свою очередь, перепечаткой и переводом русский язык английского издания 1589 г.), с некоторыми поправками текста по Малеину, выдержки же из Рубрука - целиком по переводу А.И. Малеина (СПб. 1911).
Р у б р у к и К а р п и н и пользуются для определения дат святцами. Поэтому надо знать, что великий пост начался конце февраля, пасха в 1246 г. была 8 апреля, вознесенье господне-13 мая, день Иоанна крестителя-24 июня, святого креста -1 августа,
св Михаила-29 сентября, Андрея-30 ноября, Николая-6 декабря.
Об Абулгази -см. стр. 33.

Прошлое Казахстана в источниках и материалах
СБОРНИК I
(V в. до н. э.-XVIII в. н. э.)

ПОД РЕДАКЦИЕЙ проф. С. Д. АСФЕНДИЯРОВА и проф. П. А. КУНТЕ
АЛМАТЫ "КАЗАХСТАН" 1997

ПОКОРЕНИЕ
ЧИНГИЗ-ХАНОМ СРЕДНЕЙ АЗИИ

[1206 г.] ...Когда окончилось собрание и сейм, они выступили в экспедицию на Буюрук-хана, который занимался птичьей охотой в пределах Большой горы, в месте, называемом река Суджо, и ничего не знал. Чингиз-хан и армия, пойдя на него, по неизбежной судьбе погубили его и взяли его владение, жен, детей, табуны и стада. Племянник его Кушлук-хан, во время, как убили отца его Таянг-хана, бежал и пришел к дяде своему, Буюрук-хану; Тухтабики, государь мергитский, также пришел к нему... оба они укрылись в месте, называемом Иртыш, на границе страны найманов. Окончательное дело и положение их имеет быть объяснено после, если угодно всевышнему богу.
(Рашид-Эддин, перев. И. Березина. "Труды вост. отд. и. р. арх. об-ва", ч. 15, СПБ, 1888, 8).

РАССКАЗ

о покорении государя карлуков и Идикута.

Весенней порой года барана, соответствующего 607 году [211], Арслан-хан, хан карлуков, пришел на служение Чингиз-хану, покорился и в месте Келурэн он представил дары. Туда, также вслед за ним, явился Идикут, государь уйгуров, поднес дары и представил предложение, что "если Чингиз-хан учинит пожалование, paбa своего возвеличит, то я явлюсь, ради слышания издалека и прихода близко окружением красной мантии и кольцом золотопоясным, я буду пятым сыном при четырех сыновьях Чингиз-хана и умножу служение и оказывание услуг". Чингиз-хан понял, что он желает дочь; приказал, что "я дам дочь, и он также будет пятым сыном".
(Рашид, там же, 14).


РАССКАЗ

об искании покровительства Кушлуком у Гурхана кара-китайского, злоумышлении Кушлука против Гур-Хан а, убиении Кушлука и прекращении благоденствия государей найманских, совершенном рукою монголов.

В тот же упомянутый год барса [1218] войска Чингиз-хана под предводительством Джабэ-нойона, схватили Кушлук-хана в пределах гор Бадахшанских, в ущельи Сарык-Кула и убили. Обстоятельства его были так: когда отец его, Таянг-хан, был убит, он бежал и ушел к дяде своему, Буюрук-хану, Когда же убили Буюрука, он бежал вместе с государем мергитским Тухтабиккой. Чингиз-хан опять лично на них напал. Тухтай был убит и Кушлук снова пустился в бегство [1207] и по дороге Бишбалыка вошел в пределы страны Куча, как упоминание об этих событиях сделано ранее. После того оттуда в год дракона, приходящийся на реджеб 604 года [1210], он пошел к Гурхану, государю кара-китайскому. От упомянутого года дракона до времени, как его убили в пределах Бадахшанских, будет одиннадцать лет; от года мыши, соответствующего 600 году [1203], когда Чингиз-хан воевал с отцом Кушлука, Таянг-ханом, убил его, и Кушлук бежал, до времени, как он прибыл в страну Куча, прошло четыре года, так что всего того будет пятнадцать лет. Коротко сказать, Кушлук прибег к Гур-хану, который был великий государь, правитель над всеми областями и местами Туркестана и Мавераннахра, и имевший множество войска, муниции, людей и служителей. Отцы султана Мухаммед-Хорезм-шаха, согласились на обязательство доставлять ежегодно тридцать тысяч золотых динаров и завещали, чтоб они исполняли это и никогда бы с ним не
препирались, поелику он есть крепкий оплот и за ним сильные враги находились, т. е. племена монгольские, найманские и другие почтенные турки. Гур-хан оказал ему совершенный почет и уважение, спустя некоторое время дал ему дочь свою, и она находилась при Гур-хане. После некоторого времени, когда обстоятельства султана Мухаммед-Хорезм-шаха вознеслись, он взял область султанов Гур, Газну, область Хорасан, Ирак, а также взял некоторые места Туркестана, и обрел совершенное могущество и величие, не перенося более согласия на налог и отказавшись от уплаты поставленного обязательства Гур-хану, собрал войска с окружностей и повел войско на Бухару для освобождения страны Мавераннахрской; отправил соблазнительные повестки к окружным владельцам и завлекал их прекрасными обещаниями, в особенности султана Османа, который был государь Самарканда и из рода Афрасиаба. То сборище, наскучившее Гур-ханом... приняло приглашение султана Мухаммеда и соединилось с ним. Он так же послал тайно весть и к Кушлуку и его совратил с пути. Кушлук по той причине, что он был свидетелем слабеющего положения Гур-хана, и видел, что старшие князья его, находившиеся в восточных пределах, производили восстания и прибегали к покровительству государя миродержца Чингиз-хана, и также по той причине, что многие из князей Гур-хановых были с ним заодно, и он слышал, что беки отца его, Таянг-хана, и старинные слуги их все еще скрываются, был обеспокоен грубою жадностью и думал, что, если он соберет остальное войско отца, то он может вести управление по обычаю, возьмет владение Гур-хана с помощью того войска и войска Гур-ханова, которое было с ним заодно, будет силен и справится с делами всех. В увлечении этими обольщениями и гнусными расчетами он изменил угнетенному Гур-хану и сообразно этому замыслу, сказал Гур-хану: "уже довольно времени, как я расстался с улусом и племенем своим. Чингиз-хан занялся войной с страной Китайской и теми пределами, и я так слыхал, что многие из племен и воиска моего скитаются и рассеяны в пределах Имиля, Каялыка и Биш-балыка. Когда они услышат молву обо мне, во всяком месте соберутся и противостанут врагам своим. Если я получу увольнение из службы Гуп-хана, то я пойду, соберу их, окажу помощь в делах событиях Гур-хану и пока буду жив, буду исполнять по-старому обязанности подчиненности и покорности и буду повиноваться его приказаниям".
Гур-хан, чистосердечно положившись на слово его, дал ему позволение. Кушлук расстался с ним и принялся за исполнение. Когда распространилась молва о появлении его в Туркестане, остатки племен и солдат отца его, которые бежали от ран меча армии Чингиз-хана, собрались к нему, и он в каждой стороне производил опустошение, собирал добычу, так что толпа его стала многочисленна... Тогда он обратил лицо к стороне
Гур-хана, напал на страну и округи его государства и овладел ими. Гур-хан был стар и слаб, не мог распорядиться. Кушлук, получив известие о движении султана Мухаммеда на Гур-хана, стал смелее: с обоих сторон, непрерывно, обсылались послами и постановили на том, что султан пойдет на Гур-хана со стороны западной, а Кушлук - с восточной стороны и захватят его. Если султан предупредит, из владения Гур-хана султану отойдет Алмалык, Хотен и Кашгар; если же Кушлук прежде успеет наложить руку, ему достанется из того владения до реки Фенакетской. С обеих сторон на этом всем постановлено. Кушлук опередил. Войска Гур-хана были далеко. Он гнал спешно и напал на Гур-хана в месте Бела-Сагун. Сей сразился с Кушлуком при том количестве войска, которое было поблизости, разбил Кушлука и, побежденный, он отступил...
Султан Мухаммед-Хорезм-шах с султаном самаркандским обратился на Гур-хана. Когда они прибыли в страну Тараз, Танику находился там с большим войском, которое составляло голову армии Гур-хана. С обеих сторон сразились. Танику впал в руки султана Мухаммеда, армия его была обращена в бегство. Кушлук, услыхав о слабом положении Гур-хана, изготовился к военным действиям, погнал с величайшею поспешностью и, напав на него (Гур-хана) в том положении, когда войска его были рассеяны, он захватил его. Гур-хан, не имея средств, хотел оказать ему покорность, но Кушлук на то не согласился. Он держал его вместо отца и наружно оказывал ему почтение, но под предлогом обвинения завладел всеми областями, которые тот имел, и царским саном его [1214]. Гур-хан после двух лет скончался с горя; сокровища, достояние и войско, которое в продолжение трех люстр и пяти лет он собрал и приготовил в благоденствии и благополучии, все впало в руки Кушлука.
Чингиз-хан, когда освободился от войны с Китаем, назначил Мухули-Гована с многим войском для охранения Китая и стороны восточной, а сам направился за западные пределы. Джебэ-нойона он отправил вперед с большим войском, для прогнания Кушлука. Кушлук в то время находился в городе Кашгаре. Еще войско монгольское не приступило к битве, как Кушлук повернулся в бегство. Джебэ-нойон с нукерами объявил в городе прокламацию, что каждый человек оставался в своей вере и сохранил путь дедов и отцов. Солдаты Кушлука, жившие в городе по домам мусульман, все были уничтожены, и войско монгольское пустилось по следам Кушлука: в каждом месте, где он останавливался, они его выгоняли, пока он, наконец потерял дорогу в пределах Бадахшанских между гор. В ущельи, которое называют Сарык-Кул, его схватили, убили и возвратились [1218]. Жители Бадахшана поживились несчетною добычею монеты и драгоценностей.
(Рашид, там же, 34-40).

РАССКАЗ

о шествии знамен мировластителя, императора, миродержца Чингиз-хана к областям султана Мухаммеда-Xорезм-шаха для покорения той страны.

Когда наступил год зайца, приходящийся на Зулькада 615 года, увеличенного месяцами 16 года [1218], когда оселась пыль крамолы Кушлуковой и когда дороги очистились от врагов и противников, Чингиз назначил и распределил сыновей и беков десять тысяч, тысяч и сотен, созвал собрание, устроил сейм, положил основание ясаку из нововведений и древних уставов и занялся экспедицией в страну Хорезм-шаха. В год дракона он провел лето на дороге к реке Иртыш, отправил послов к султану Мухамеду с извещением решения об экспедиции в его сторону и предуведомлением... Осенью [1219] он приказал двинутся, взял все страны, бывшие на проходе, когда же прибыл к пределам карлук, глава тамошних князей Арслан-хан явился с покорностью, получил пожалование и пошел в виде помощника, в числе монгольских войск; из Биш-балыка Идикут уйгур, с своим племенем и из Алмалыка Сукнак-Тегин с войском своим прибыли на службу.
(Р а ш и д, там же, 42-43).

БИТВА УГЕДАЙ-ХАНА И ДЖАГАТАЙ-ХАНА
С ХАИР-ХАНОМ И ПОКОРЕНИЕ ИМИ ОТРАРА

Султан Мохаммед-шах Хорезмский, поставил Хаир-хана с пятьюдесятью тысячами человек охранять область Отрарскую. Предполагая, что монгольское войско хочет идти к Отрару, султан послал на помощь Хаир-хану своего нукера Карача-хаджиба с десятью тысячами воинов. С шестьюдесятью тысячами Хаир-хан заперся в Отраре; Чингиз-хановичи пять месяцев осаждали крепость; народ в Отраре начал унывать. Карача-хаджиб сказал Хаир-хану: "сдадим Отрар сыновьям Чингиз-хана и отдадимся им в подданство: тем мы спасем себя от тягостей осады". Хаир-хан не соглашался на его слова, потому что его голова была причиной настоящих бедствий. Карача-хаджиб, видя, что Хаир-хан не соглашается на его мнение, сколько раз он ни говорил ему, в одну ночь с десятью тысячами человек вышел из крепости воротами Дервазаи-суфи и предстал перед сыновьями Чингиз-хана. Чингиз-хановичи сказали Карача-хаджибу: "ты не соблюл верности своему государю, не будешь верен и нам", и велели убить его вместе с десятью тысячами человек. Монголы вошли в Отрар теми же воротами Дервазаи-суфи. Всех жителей Отрара вывели в поле и избили. При таких обстоятельствах Хаир-хан с двадцатью тысячами человек заперся в цитадели городской, и, каждый день, делая вылазки, в битвах оказал опыты отличной храбрости, истребил много людей в монгольском войске. Но как он в этих битвах потерял всех своих людей, то монголы ворвались в крепость. В этой крепости Хаир-хан с двумя человеками скрылся наверху одного здания. Оба нукера его были убиты; когда у хана, который непрестанно должен был отражать от себя, не стало уже стрел, то невольницы его стали носить к нему кирпичи со стен, и он кирпичами отбивался. Наконец, его окружили, схватили и живого привезли к царевичам. В это время царевичи получили весть, что Чингиз-хан взял Бухару, шел к Самарканду. Угедай-хан и Джагатай-хан со своим ополчением обратились к Самарканду; на месте, называемом Кюк-Сарай, они велели убить Хаир-хана.
(А б у л г а з и, 92).

РАССКАЗ

о прибытии Чингиз-хана в город Отрар и о взятии его монгольским войском.

В конце осени упомянутого года дракона [1219], Чингиз-хан с храброй армией прибыл к городу Отрару: шатер его воздвигли перед укреплениями. Султан дал большое войско Гаир-хану, а на помощь ему отправил Карача-хана, камергера, с 10 000 конницы; совершенно укрепили твердыни и стены города и собрали военные снаряды. Чингиз-хан приказал, чтобы Джагатай и Угэдэй с несколькими тьмами войска обложили город, Джучи с нескольким войском назначил к стороне Джэнда и Енги-кента; сборище беков назначил к стороне Ходженда и Бенакета и также во всякое место назначил войско. Сам же с Тули-ханом двинулся на Бухару: рассказ о том, каким образом были покорены Бухара и Самарканд, имеет быть приведен в своем месте.
У Отрара с обеих сторон сражались в продолжение пяти месяцев. Наконец, дело жителей Отрара дошло до отчаянного положения; Караджа дал согласие на изъявление покорности и сдачу города, но Гаир-хан, зная, что он есть душа той распри, никак не думал об утверждении того решения, употреблял усилия и старания и не соглашался на мир, под тем предлогом, что "я не буду неверен благодеятелю". По этой причине Караджа также не настаивал более и ночной порой вышел со своим войском в ворота городские. Войско монгольское, схватив его, привело на служение к принцам. Они повелели: "собственному господину ты не остался верен, несмотря на несколькие предыдущие права милости: как же можно нам рассчитывать твое единодушие?". Они умертвили его со всеми нукерами, город взяли, выгнали всех людей, как стадо баранов вон из города, и все, что нашлось, разграбили. Гаир-хан с двадцатью тысячами человек ушел в крепость: по пятидесяти человек они выходили и были убиваемы. В течение месяца война не прекращалась, и большая часть была убита. Гаир-хан остался с двумя человеками: постоянно отбиваясь, он сражался. Войско монгольское стеснило его в укреплении: он ушел на кровлю и не сдавался. Те два нукера также были убиты. Не оставалось оружия. После того он кидал кирпичи и постоянно сражался. Монголы постепенно окружили его и схватили. Стену в укрепления они сравняли с землей. Из народа и ремесленников, тех, которые спаслись от меча, некоторых угнали к толпе Бухары, Самарканда и тех пределов, а Гаир-хана умертвили в Кук-Сарае, и оттуда они ушли. (Р а ш и д, там же, 43-44).

ПОХОД ДЖУЧИ-ХАНА К ДЖЕНДУ

Джучи-хан, выступив из Отрара, пришел к Саганаку. В свите его был один мусульманин, Хасян-хаджи; его он послал в Саганак с повелением посоветовать жителям его, чтобы они явились к нему, сдали ему крепость и сами покорились, Хасян-хаджи пошел в Саганак, советовал жителям сдаться, но они, думая, что смелость спасет их, с безрассудною дерзостию бросились на него, схватили и убили и потом, заперши ворота, затворились в крепости. Джучи-хан, услышав об этом, пришел в сильный гнев и дал монголам повеление взять крепость штурмом. Монголы сделали приступ к крепости, в один час взяли ее; в отмщение за кровь Хасян-хаджи убили десять тысяч мусульман; сына Хасян-хаджиева поставили правителем Саганака.
Отсель Джучи-хан прибыл в Узькенту. Жители Узь-кента, вышедши из крепости, с богатыми подарками предстали пред Джучи-ханом; хан изъявил им благоволение, не коснулся ни их самих, ни имения их.
После этого дела монголы сделали поход к крепости Аснаш. Жители Аснаша вышли и сразились с ними: войско Джучи-ханово, поразив их, всех избило.
В это время правитель Дженда, получив известие о делах Джучи-хана, бежал из Дженда и ушел в Хорезм. Джучи-хан, услышав это, отправил послом к жителям Дженда своего нукера Джан-Тимура. Джендцы не захотели покориться, замыслили убить Джан-Тимура. Джан-Тимур, употребив хитрость, избавился из рук их, возвратился в стан Джучи-хана и пересказал хану, как ним там поступлено было. Джучи, разгневанный, пошел к Дженду, осадил его и взял крепость. Тех из жителей, которые составили умысел против Джан-Тимура, велел избить. Прочим жителям он не мстил смертью, а выведши вон из крепости, отдал на разграбление их имение и Алия ходжу Гудждуванийца сделал правителем Дженда. (Абулгази, 93-94).


РАССКАЗ

о прибытии Чингиз-хана к городу Бухаре и обстоятельства овладения им [1220].

Прежде мы упомянули, что Чингиз-хан в конце осени года дракона, весна которого соответствует месяцу зуль-хеджу 616 г., прибыл к городу Отрару, назначил Джагатая и Угэдэя на завоевание Отрара, а Джучи и беков с войсками каждого в какую-нибудь сторону. Во второй весенний месяц года змеи, которого первый месяц соответствует зуль-хеджу 617 года и около пяти месяцев будет, царевичи и беки упомянутые каждый занимались завоеванием мест, которые поименованы. ...Теперь изложим обстоятельно и последовательно завоевание мест, которое совершено Чингиз-ханом после отправления из города Отрара до времени, как все царевичи и беки снова соединились на служение ему, и он снова назначил Джучи, Джагатая и Угэдэя на покорение Хорезма, а сам и Тули-хан, перейдя через реку Термез, пошел в землю Иранскую. Что было после того, опять расскажем, если угодно высочайшему господу.
То положение таково: Чингиз-хан, определив царевичей и беков на завоевание стран, лично сам из Отрара двинулся на Бухару. Меньшему сыну Тули, которому прозвание было Экэ-нойон, он приказал в служение ему двинутся с храбрым войском по дороге Зернука. Они прибыли неожиданно на рассвете к тому укреплению. Жители тех окружностей в страхе от того огромного войска скрылись в крепость. Чингиз-хан отправил к ним послом камергера Данишменда, для возвещения о прибытии войск и предложения увещаний. Сборище рабов хотело оскорбить его, но он, возгласив: "я - камергер Данишменд, мусульманин и сын мусульманина. По приказу Чингиз-хана я пришел посланником, чтобы извлечь вас из пучины погибели. Чингиз-хан прибыл сюда с храбрым и мужественным войском. Если вы вздумаете сопротивляться ему, в одно мгновение крепость сделает равниной, а поля превратит от крови в Сейхун. Если же вы послушаете совета, и покоритесь и подчинитесь ему, то души и имения ваши останутся невредимы". Они, слыша эти умные речи, увидели спасение свое в изъявлении покорности; главные выступили вперед и отправили толпу с разной провизией. Когда представлено было о прибытии он (Чингиз-хан) спросил о начальниках Зернука, разгневался на удаление их (от представительства) и отправил посла за ними. Тогда они поспешили на служение ему, были удостоены разными пожалованиями и обрели помилование душам. Вышел приказ, выгнать жителей Зернука на поле: молодых назначили в толпу к Бухаре, а другим дал позволение возвратиться, и Зернуку положил название Кутлук-балык. Из туркменов той страны один проводник, который имел полные сведения о дорогах, вывел войско к пределу Нура по дороге, которая не была шоссе: ту дорогу с того времени опять называют "пустой дорогой". Чингиз-хан отправил послом Таир-бахадура, находившегося в авангарде, с извещением о прибытии. Он дал весть с обещаниями и угрозами. После возвращения послов жители Нура послали в руках одного посла на служение Чингиз-хану полную провизию и изъявили покорность. По принятии провизии он приказал, что "Субадай пойдет с вами вперед: передайте ему город". Когда Субадай прибыл, они повиновались приказу и послали шестьдесят избранных человек в сопровождении эмира Курского, по имени Ил-Ходжи, в виде помощи к стороне Дебуса. Когда прибыл Чингиз-хан, они сделали ему торжественную встречу и в униженном состоянии поднесли провиант и провизию. Чингиз-хан удостоил их царскою благосклонностью и спросил: "как велик определенный налог султана в Нуре?". Они сказали: "тысяча пятьсот динаров". Он приказал: "эту сумму дайте предварительно, и кроме этого не будет вам притеснения". Они дали и освободились от грабежа и избиения. (Рашид, там же, 51 - 53).

Прошлое Казахстана в источниках и материалах
СБОРНИК I
(V в. до н. э.-XVIII в. н. э.)

ПОД РЕДАКЦИЕЙ проф. С. Д. АСФЕНДИЯРОВА и проф. П. А. КУНТЕ
АЛМАТЫ "КАЗАХСТАН" 1997

СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ПУТЕШЕСТВИЯ
ЕВРОПЕЙЦЕВ ЧЕРЕЗ КАЗАКСКИЕ СТЕПИ

…Ехали же мы Команскою землею, которая вся состоит из ровных мест, и через которую текут четыре большие реки. Первая называется Непер [Днепр], по которой с русской стороны кочует Корренза, а с другой стороны в степи Монтий, который знатнее его. Вторая называется Дон, при которой кочует какой-то князь, именем Картан, женатый на Батыевой сестре. Третья называется Волга, река чрезвычайно великая, по которой кочует Батый. Четвертая называется Яек [Яик, Урал], при которой кочует два тысячника, один с одной, а другой с другой стороны реки. Все они зимою спускаются к морю, а летом по берегам вышесказанных рек поднимаются к горам.
...Мы же в день пасхи, отслужа обедню и поев кое-как, отправились с двумя татарами, приставленными к нам у Коррензы, обливаясь горькими слезами, ибо не знали, на смерть или на жизнь мы едем. К тому же мы так были слабы, что едва могли держаться на лошадях, потому что во весь великий пост пища наша состояла только из пшена с небольшим количеством воды и соли, также точно и в другие постные дни; для питья же употребляли только снег, растопленный в котле...
Ехали же мы через Команию очень скоро, потому что меняли лошадей раз по пяти и более в день, выключая, когда проезжали степью; но тогда брали лучших и сильнейших лошадей, которые могли бы вынести долгую езду без перемены. Таким образом, ехали мы от начала великого поста до осьмого дня по пасхе.
...Эти команы истреблены татарами: некоторые из них убежали, a некоторые повержены в рабство; многие же из убежавших возвратились к ним назад.
После этого выехали мы в землю кангитов, которая во многих местах совсем безводна, а от сего безводия и жителей в ней мало. По сей причине многие из людей Ерослава, герцога русского, проходившие через эту степь в землю Татарскую, померли в ней от жажды. В этой земле так же, как и в Команской, видели мы многие черепа и кости мертвых людей, лежащие по земле, подобно помету. Ехали же мы этою землею от осьмого дня по пасхе почти до дня вознесения господня. Жители сей земли были идолопоклонники, которые, подобно Команам, не занимались земледелием, а питались только скотоводством, не строили себе домов, но жили в шатрах. Татары и их также истребили и живут в их земле, а оставшихся повергли в рабство.
...Из земли кангитов въехали мы в землю бисерминов, которые говорят языком команским, но закон держат сарацинский [магометанский]. В этой земле нашли мы бесчисленное множество разоренных городов с замками и много пустых селений. В этой земле есть одна большая река, имя которой нам неизвестно; на ней стоит некий город, именуемый Янкинт, другой по имени Бархин и третий, именуемый Орнас, и очень много иных, имена которых нам неизвестны. Государь сей земли, назывался Алтисолтаном, которого татары истребили со всем его родом. В этой же земле очень высокие горы, а с южной стороны у нее Иерусалим и Балдак [Багдад] и вся Сарацинская земля. Также недалеко оттуда живут два родные брата, татарские воеводы, Бурин и Кадан, дети Тиадаевы, который был сыном Чингиз-хановым. С северной же стороны у нее земля китаев и океан. Там живет Сибан, брат Батыев. Этою землею ехали мы от праздника вознесения господня почти за 8 дней до праздника св. Иоанна Крестителя.
Потом въехали мы в землю черных китаев, в которой татары построили сызнова только один город по имени Омыл и где император построил дом, в который пригласили нас пить, и бывший там от императора человек заставил знатнейших граждан и двух своих сыновей плясать перед нами. (П. Карпини, 1, 17, 23-29).
...К северу же от него [Каспийского моря] находится та пустыня, в которой ныне живут татары. Прежде же там были некие команы, называвшиеся кангле.
...Итак, мы ехали через землю Кангле, от праздника святого креста до праздника всех святых, причем почти всякий день, как я мог рассчитать, делали такое расстояние, как от Парижа до Орлеана, а иногда и более, смотря по тому, какое у нас было количество лошадей. Именно иногда мы меняли лошадей дважды или трижды в день, а иногда ехали без перемены два или три дня, потому что не встречали народа, и тогда приходилось ехать медленнее. Из 20 или 30 лошадей у нас всегда были худшие, так как мы были чужестранцами. Ибо все, ехавшие раньше нас, брали лучших лошадей. Для меня всегда сохраняли крепкого коня, так как я был очень дороден, но я не смел предлагать вопрос о том, хорошо ли идет конь или нет, не смел я также жаловаться, если он имел не рысистый шаг, но каждому надлежало терпеть свою участь. Отсюда для нас возникали весьма тягостные затруднения, так как неоднократно лошади утомлялись раньше, чем мы могли добраться до народа, и тогда нам надлежало их погонять и бить кнутом, даже перекладывать одежду на других вьючных лошадей, переменять коней на вьючных лошадей, а иногда двоим ехать на одной лошади.
...Нет числа нашим страданиям от голода, жажды, холода и усталости. Пищу они дают только вечером. Утром дают что-нибудь выпить или проглотить пшена. Вечером же давали нам мясо - баранье плечо с ребрами, а также выпить известное количество супа. Когда у нас было мясного супа до сытости, мы отлично подкреплялись, и он казался мне весьма вкусным напитком и весьма питательным. В пятницу я пребывал в посте до ночи, не делая ни глотка, а затем мне надлежало с печалью и скорбью вкушать мясо. Иногда, когда мы попадали на ночлег с наступлением уже темноты, нам приходилось есть мясо полусваренное или почти сырое вследствие недостатка пищи для огня, так как тогда мы не могли набрать достаточно бычачьего или конского навозу. Другую пищу для огня мы находили редко, разве только кое-где какой-нибудь терновник. Так же по берегам некоторых рек растут кое-где леса, но это бывает редко. Вначале наш проводник очень презирал нас и чувствовал отвращение, провожая столь низких людей. Впоследствии, однако, когда он начал нас лучше узнавать, оно провожал нас через дворы богатых моалов и нам надлежало молиться за них.
Поэтому, будь у меня хороший толмач, я имел бы удачный случай посеять много добра. У упомянутого Хин-гиза, первого хана, было четыре сына, от которых произошли многие; все они имеют теперь большие дворы и ежедневно множатся и распространяются по пустыне, обширной как море. Итак, через владения многих из них вез нас проводник.
И они удивлялись превыше меры, почему мы не хотели брать золото, серебро и драгоценные одежды. Они спрашивали также о великом папе, так ли он стар, как они слышали. Именно, они слышали, что ему пятьсот лет. Спрашивали они о наших землях, водится ли там много овец, быков и коней. О море, океане они не могли понять, что оно беспредельно или безбрежно. Накануне дня всех святых мы оставили дорогу на восток, так как татары уже значительно спустились к югу, и направили через какие-то горы путь прямо на юг, в течение 8 дней подряд. В этой пустыне я видел много ослов, именуемых кулам, больше похожих на мулов; наш проводник и его товарищи усиленно их преследовали, но ничего не достигли, вследствие их чрезмерной быстроты. На седьмой день к югу нам стали видны очень высокие горы, и мы въехали на равнину, которая орошалась, как сад, и нашли возделанные земли. Через неделю после праздника всех святых мы въехали в некий саррацинский город, по имени Кинчат. Глава его выехал навстречу нашему проводнику с пивом и чашами, ибо у них существует такой обычай, что изо всех городов, им подчиненных, послов Батыя и Мангу-хана встречают с пищей и питьем. В то время там ходили по льду и еще раньше, начиная с праздника святого Михаила, в степи стояли морозы. Я спросил о названии этой области, так как мы были уже на другой территории; они не умели мне сказать иначе, как по имени города, который был очень мал. И с гор спускалась большая река, которая орошала всю страну, так как они проводили от нее воду, куда им было угодно; эта река не впадала в какое-нибудь море, а поглощалась землею, образуя также много болот. Я видел там лозы и дважды пил вино.
На следующий день мы прибыли к другому поселку, более близкому к горам, и я спросил про горы, про которые узнал, что это были горы Кавказа, которые соприкасаются с обеими сторонами моря от запада к востоку. Тут также узнал я, что мы проехали вышеупомянутое море, в которое втекает Этилия. Я спросил также о городе Талас, в котором были немцы, рабы Бури, про которых говорил брат Андрей и про которых я также много спрашивал при дворе Сартаха и Батыя. Я не мог узнать ничего, кроме того, что Бури, господин их, был убит по такому случаю: он не имел хороших пастбищ и однажды, когда был пьян, стал так рассуждать со своими людьми: "Разве я не из рода Хингис-хана,

ВОЕННОЕ ДЕЛО У ТАТАР

Об устройстве войска скажем мы следующее. Чингиз-хан установил, чтобы десять человек подчинены были одному, который по-нашему называется десятником; над десятью же десятниками поставляется один, который называется сотником; над десятью же сотниками поставляется один, который называется тысячником, а над десятью
тысячниками поставляется также один, и это число называется у них тьмою. Все же войско отдается под начальство двум или трем воеводам, однако же, так, что одному из них подчинены все. Если во время сражения из десяти человек побежит один, два или три или более, то всех предают смерти; словом сказать, если только не все вообще
побегут, то всех бежавших предают смерти. Также, если один или двое или более, храбро вступают в бой, а остальные десять не последуют за ними, то их также убивают. Равным образом, если один или несколько из десяти попадутся в плен, а товарищи их не отобьют, то их также предают смерти.
Каждый должен иметь два или три лука или, по крайней мере, один исправный и три большие колчана, наполненные стрелами, также топор и веревки для таскания орудий. У богатых людей есть мечи остроконечные, острые с одной только стороны и несколько кривые. Лошади их вооружены даже до ног. Шлемы и латы у некоторых кожаные, кои делаются таким образом. Три или четыре воловьих ремня шириною в ладонь склеиваются вместе и связываются ремешками или веревками. К концу верхнего ремня привязываются веревочки, а к нижнему - в средине и так до конца. Поэтому, когда они наклоняются, то верхние ремни поднимаются и сдваиваются или страиваются на теле. Конская сбруя составляется из пяти частей. Из одной части делается одна, а из другой - другая, которые кладутся от хвоста до головы и привязываются к седлу, хребту и шее. Другая часть кладется на крестец, где сходятся завязки обоих частей. В этом куске делается дыра, в которую пропускается хвост. На грудь кладется также часть. Все сии части простираются до ножных суставов. На челе кладется железная полоса, которая с обоих сторон шеи привязывается к вышесказанным частям сбруи. Латы составляются также из четырех частей. Одна часть идет от бедер до шеи и делается по расположению тела человеческого: на груди лежит плотно и вокруг тела обвивается от рук книзу. На плечи до поясницы кладется другой кусок, идущий от шеи до того куска, который обвивается около тела. Сии оба куска, то есть задний и передний, привязываются на плечах к двум железным полосам, лежащим на каждом плече. На каждую руку кладется часть, которая от плеча простирается до кисти и завязывается внизу. На каждую ногу также кладется часть. Все сии части связываются застежками.
Верхняя часть шлема делается из железа или меди, а та,