Фото // Экспресс-К, 3.11.2009

ЯПОНСКИЕ ВОЕННОПЛЕННЫЕ В СССР .
К моменту обнародования императорского рескрипта от 15 августа 1945 г. о капитуляции Японии на условиях Потсдамской декларации, принятой 26 июля 1945 г. США, Великобританией и Китаем, в действующей армии Японии насчитывалось около 7 млн. человек, половина которых находилась за пределами метрополии. Большинство из них были разоружены американцами и гоминьдановским Китаем и к 1946 г. отправлены в Японию. Примерно 600 военнослужащих были осуждены за преступления (в соответствии с п. 10 Потсдамской декларации), совершенные в отношении пленных или гражданского населения на оккупированных территориях. Около 200 человек из осужденных были казнены в различных странах.

Пункт 9 Потсдамской декларации определял судьбу японских военнослужащих после капитуляции. В нем указывалось, что все японские военнослужащие после сдачи оружия должны быть отправлены к мирным очагам, т. е. в Японию.

Войсками Советского Союза на территории Маньчжурии, Северной Кореи, на Южном Сахалине и Курильских островах было пленено около 600 000 человек, в том числе 170 генералов и более 26 тысяч офицеров.

23 августа 1945 г. Государственный комитет обороны принимает постановление № 9898-сс об этапировании «около 500 тысяч японских военнопленных» на территорию СССР. Пешим порядком, на поездах и пароходах в Советский Союз было переброшено 500 батальонов (по одной тысяче в каждом) японцев, которых назвали военнопленными.

До сего времени таковыми они себя не считают, ибо попавших в плен японцев можно пересчитать по пальцам. Основная масса добровольно сложивших оружие начала поступать в прифронтовые приемные лагеря только с 16 августа — после обнародования рескрипта императора и приказа командования Квантунской армии.

Японские военнопленные были размещены в 30 регионах Советского Союза: основная масса — в пределах Хабаровского, Приморского, Алтайского и Красноярского краев, Иркутской, Читинской и Амурской областей, Бурятской АССР; меньшая часть — в Казахской и Узбекской ССР; небольшие количества — в Туркмении, Грузии, на Украине и некоторых областях европейской части РСФСР.

В основном японские военнопленные содержались в лагерях Главного управления по делам военнопленных и интернированных МВД СССР. Военнопленные, осужденные по статье 58 за «антисоветскую деятельность» или за уголовные преступления, содержались в двух лагерях с более строгим режимом. Часть военнопленных работала в «отдельных рабочих батальонах» Министерства обороны СССР.

Скудный паек, убогие жилища, отсутствие лекарств, изнурительный и непродуктивный ручной труд — все это привело к повышенной смертности «контингента» зимой 1945–1946 гг. 80% из тех 60 или 80 тысяч (точная цифра неизвестна) умерших в плену японцев приходится на эту зиму.

Репатриация японских военнопленных была осуществлена с 1946 г. по апрель 1950 г. В Японию возвратилось около 500 тыс. человек.

23 декабря 1956 г. из Находки была отправлена на родину последняя партия из 1025 японских военнопленных, освобожденных советскими властями по амнистии после подписания Совместной декларации СССР и Японии в 1956 г.

На территории СССР погибшие японские военнопленные захоронены в 700 местах. Большинство кладбищ находится в запущенном состоянии, часть была уничтожена.

В настоящее время живы около 200 тысяч человек из числа находившихся в плену. В Японии существует около 60 общественных организаций, объединяющих бывших военнопленных и членов их семей.

В течение многих лет Советский Союз не предоставлял списки погибших японцев и места их захоронения, не давал возможности родственникам погибших посетить кладбища. В течение 90-х гг. часть проблем удалось решить.

http://www.dodi.ru/glossary/ru/v/v18/

-------------------------------------------

"Гитлер капут!" в казахской степи
// Экспресс-К № 214 (16845) от 13.11.2009
Эрик АУБАКИРОВ



Так исторически сложилось, что Казахстан являлся глубоким тылом и Российской империи, и Советского Союза. Поэтому сюда, в бескрайние степи, издавна ссылались военнопленные: польские конфедераты, белочехи, венгры, австрияки, а позже - плененные в годы Великой Отечественной войны японцы и немцы.

Первые лагеря воен- нопленных появились в Казахстане во время Первой мировой войны. В основном они располагались недалеко от железных дорог: в Оренбурге, Уральске, Петропавловске, Семипалатинске и Кустанае - вдоль по Транссибирской магистрали. Также несколько лагерей находились в районе Актобе, Аральска и Шымкента. Если в начале войны обеспечение военнопленных в лагерях было довольно сносным и в какой-то мере соответствовало Женевским конвенциям, то с 1916 года оно ухудшилось. Не хватало пищи, топлива, теплой одежды и медицинского обслуживания.
Смертность в лагерях достигала 10 процентов, но домой на родину не вернулись 33 процента военнопленных. Это объясняется тем, что после Октябрьской революции многие пленные полезли в мясорубку Гражданской войны: кто по идейным соображениям, кто за деньги. Красные формировали интернациональные бригады из бывших военнопленных. Первым такие части начал создавать легендарный Блюхер из немцев и мадьяр. Они успешно воевали против белоказаков атамана Дутова. На Актюбинском фронте активно действовали несколько интернациональных частей. В Семиречье тоже было несколько рот, основной состав которых составляли бывшие пленные австрийской и германской армий. Во время Верненского мятежа решающую роль сыграл 4-й кавалерийский полк, половина которого состояла из немцев и венгров.
Каждый алматинец знает улицу им. Мате Залки, но не все ведают, кто это. Мате Залка - мадьяр, бывший офицер австро-венгерской армии, свято поверивший в идеи коммунизма, активный участник гражданской войны в Казахстане и Средней Азии. Смельчак, он ходил на разведку к басмачам, переодевшись бродячим дервишем. Интернационалисты были удобны большевикам тем, что, не имея общих корней с местным населением, они беспощадно подавляли восстания: и крестьянские, и казачьи, и национальные - им было все равно. Естественно, и белые, и повстанцы в плен таких интернационалистов не брали, кончали на месте. После гражданской войны некоторые разъехались по домам, а многие остались в Советском Союзе.

Накануне Великой Отечественной
Осенью 1939 года в казахстанские лагеря начали прибывать эшелоны с Запада - везли интернированных солдат польской армии. В основном их размещали в Карлаге и Актюблаге. Трудиться их не заставляли, использовали только для внутрилагерных работ. С началом Великой Отечественной войны из этих военнопленных начали формировать Польскую армию под командованием генерала Андерса. Поляки, помня события Катыни, особой любовью к Сталину и коммунистам не горели. Не поладив с советским правительством, Андерс увел большую часть армии через Иран к англичанам. Из оставшихся поляков начали формировать Вторую польскую армию под командованием генерала Берлинга. Она формировалась в Бузулуке, но основной контингент приходил из Карлага. Учитывая неудавшийся опыт, поляков щедро разбавили советскими военнослужащими. Помните популярный телесериал 70-х годов "Четыре танкиста и собака"? В нем хорошо показано наличие в польских частях советских военных.
И грянул гром
До Сталинградской битвы пленных было мало. В конце 1941 года в советском плену находилось всего 9000 солдат и офицеров немецкой армии. Солдаты в основном содержались в шести лагерях, три из которых были расположены в Казахстане: Актюбинский, Спасозаводский и Кимперсайский. На работу они не ходили, лишь в январе 1942 года по приказу Берии их погнали в карагандинские шахты и кимперсайские никелевые рудники. Смертность в лагерях, особенно по пути следования, была очень высокой. Так, по дороге в Актюбинский лагерь погибли 23 человека. Специальная комиссия, допрашивая выживших, определила причину смерти: давка, вызванная большой скученностью.
Из допроса пленного сержанта румынской армии: "В вагоне находились 200 человек, в результате чего было страшно тесно и жарко. Света в вагоне не было. Из-за мест между военнопленными началась драка, которая превратилась в общую свалку и продолжалась примерно 5-6 часов. Того, кто в этой свалке падал, топтали ногами, таким образом, человек умирал".

Сталинград
С 1943 года начинается расцвет ГУПВИ (Главного управления по делам военнопленных и интернированных). Расширяются старые лагеря, образуются новые. Всего за военные и послевоенные годы в Казахстане было создано 15 лагерей, одно отдельное Лаготделение и один госпиталь для раненых и больных. В казахские степи идут потоком эшелоны с пленными. В результате успешного наступления Советской армии под Сталинградом в плен попало более 150 тысяч солдат и офицеров вражеской армии.
Многие историки сегодня обвиняют Советский Союз в жестоком обращении с пленными Сталинграда: дескать, уморили их голодом. Действительно, из пленных солдат сталинградского котла выжили лишь 20 процентов. Но не стоит забывать, что немцы сражались до последнего и сдавались в плен в полном истощении. Это были ходячие скелеты, поголовно страдающие от дистрофии, брюшного тифа и пневмонии. Пока они дотащились до пунктов сбора, пока прошли 300 километров до железной дороги: Нашим солдатам возиться с ними было некогда, шел бешеный вал наступления на Запад. И винить наши тыловые органы в том, что они заботились прежде всего о своей наступающей армии, а не о военнопленных, довольно спорно и сложно. Уцелевшие немецкие солдаты вспоминали, что в первые недели плена голодали почти так же, как в окружении.
В марте 1943 года в лагерь NN 29 в Пахта-Арале Южно-Казахстанской области прибыли 3000 пленных. Из них по дороге умер от истощения и сыпного тифа каждый третий. Сыпняк распространился среди местных жителей и охраны. Всего за 1943 год в лагере из 20 тысяч пленных умерли 1862 человека. Начальника лагеря майора Духовича по приговору трибунала отправили в штрафбат. В последующем смертность удалось сократить: в 1944 году - 86 умерших, в 1945-м - 53, в 1946-м - 38 и в 1947 году - 16 человек.
"На краю улицы расположилась крестьянская семья. В стеклянной банке я вижу молоко. Крестьянка как раз разламывает буханку хлеба на ломти. Я не могу сдержаться, подхожу ближе и прошу кусок хлеба. "Нет, - говорит мужчина твердо, но не зло. - У нас самих не так много, а детям нужно молоко". Крестьянка возразила: "Разве ты не видишь, как он голоден, надо ему что-то дать". Она наливает полстакана молока, отламывает небольшой кусок хлеба и протягивает мне" (из воспоминаний немецкого военнопленного).
Читая воспоминания пленных, отмечаешь одну особенность: ни один из них не сказал ни одного плохого слова о местном населении. Пленные собственными глазами видели, что казахстанцы находились в таких же условиях, так же голодали, мерзли и страдали. Срабатывал общечеловеческий менталитет: краюха хлеба, дружески разделенная пополам, сближает людей больше, чем тот же кусок, кинутый в виде подачки.

Жизнь в лагере
В 1944 году, когда начали прибывать попавшие в плен во время Белорусской операции, и в 45-м после разгрома Германии в лагерях уже был порядок. Военнопленных организованно принимали и отправляли на работу. В Караганде пленные работали в шахтах, Джезказганский медеплавильный комбинат почти полностью построен немцами и японцами. Работали пленные хорошо, да и проблем с дисциплинированными самураями и бюргерами у лагерного начальства не было. А вот пленные венгры постоянно поднимали бучу, не желая работать.
Кормили не сытно, но во всяком случае лучше, чем собственных зеков. Нормы отпуска продуктов были такими же, как и у мирного населения. Для итальянцев по их просьбе ловили лягушек и черепах. В рацион японцев, учитывая их менталитет, был включен рис, ценимый в Союзе на вес золота. Кстати, многие немцы обижались, что им было запрещено в отличие от японцев носить регалии и знаки своей армии. Но в Союзе любая фашистская символика была под запретом, а где вы найдете гитлеровский орден или медаль без свастики?
В лагерях активно работали особые отделы, выискивая военных преступников. Их осуждали на большие сроки, а некоторых казнили. Две самые известные фамилии казненных: генерал фон Панвиц, командовавший дивизией казаков, и генерал Гельмут Беккер - командир дивизии СС "Мертвая голова".
Особо тяжелой была зима 1947 года - жуткий неурожай, сильные морозы. Из воспоминаний одного из пленных: "17 декабря: команды для наружных работ сегодня не вышли. И нас вскоре вернули. Просто слишком холодно: 38-40 градусов ниже нуля на термометре. 28 января: 30 градусов мороза! Целый вечер штопал свои перчатки. Сейчас это жизненно важно. 29 января: беспредельный, варварский холод. В Актюбинске, говорят, 45 градусов! Сохрани нас, Господь, от таких морозов. 30 января: Опять не работали из-за мороза. Только некоторые бригады - каменщики, механики, асфальтоукладчики - вышли на работу".

Домой!
Репатриация военнопленных началась 15 июня 1945 года. И дело было не столько в гуманности советской системы, сколько в трезвом расчете: СССР не хотел нести лишние расходы на содержание нетрудоспособных, больных людей. В октябре из Пахта-Аральского лагеря отправили домой 4500 человек. Сложилась парадоксальная ситуация: тех, кто хорошо работал, лагерное начальство отпускало в последнюю очередь, стараясь в первую очередь избавиться от больных и лодырей.
Автор благодарит за предоставленную информацию кандидата исторических наук Бауржана Жангуттина.

http://express-k.kz/show_article.php?art_id=34543

----------------------------------------------------

Не надо пахай! Пахай не надо!

Эрик АУБАКИРОВ, "Экспресс-К", 16 октября 2009

Алматы хранит память о японских военнопленных. Эта память - в людской памяти и в домах, которые они построили: старый аэропорт, здание "Турксиба", расположенное на перекрестке улиц Богенбай батыра и Панфилова, Дом ученых и магазин "Голубой экран" на углу улиц Пушкина и Жибек жолы, комплекс зданий Академии наук, ряд жилых домов, расположенных по улице Абая и на первой Алма-Ате.

"Построено пленными японцами" - для жителей нашего города это уже марка, своего рода знак качества: значит, надежно, крепко и на века. Японцы не признавали брака или халтуры, которыми грешили наши строители, гонявшиеся за планом. Если их торопили, японцы дружно кричали: "Не надо пахай! Пахай не надо!".

В основном пленных использовали на лепных и отделочных работах. В то время модно было подсыпать в мраморную крошку слюду, отчего восточные орнаменты переливались на солнце. Японцы к порученному делу относились с большой ответственностью, артистизмом и выдумкой. Один старый строитель, бывший в то время прорабом "Зеленстроя", рассказывал, что, когда они разбивали какой-то сквер, к нему подошел бригадир японцев и предложил устроить в сквере сад камней. Прораб махнул рукой: мол, не до этого, но настырные японцы несколько дней в свободное время что-то размечали на территории и в конце концов притащили какие-то камни и построили свой сад камней.

Первые японские военнопленные появились в Алма-Ате еще до Великой Отечественной войны - в 1939 году, после боев на Халхин-Голе. Их было немного, около 3000 человек. Строили они в основном жилые дома и особенно школы - в те годы в Алма-Ате шло интенсивное строительство учебных заведений. Кроме того, японцы начали асфальтировать первую дорогу города - проспект Ленина. Запрягали в арбу с котлом гудрона верблюда, затем под котлом разводили огонь и начинали раскидывать асфальт, тут же его трамбуя. Заодно самураи построили двухэтажную школу на улице Джамбула, сейчас там размещается детская музыкальная хоровая школа "Елим-Ай". Те японцы были отправлены домой в конце 1940 - начале 1941 года.

Во время Великой Отечественной войны в Алма-Ате пленных не было, город и так задыхался от перенаселения: тысячи эвакуированных и беженцев, перемещенные в Казахстан заводы, предприятия и научные учреждения. В 1943-1944 годах в Казахстан прибывают первые эшелоны с пленными немцами. Сведений о их пребывании в Алма-Ате я так и не нашел, никаких документов нет. Такое впечатление, что в южной столице военнопленных фашистской армии вообще не было. Хотя на старом кладбище есть уголок захоронений немецких солдат: тринадцать фамилий, причем две из них - итальянская и венгерская.

В основном немцы работали в Восточном и Центральном Казахстане. Джезказганский медеплавильный завод на 80 процентов построен ими, в Караганде они работали на шахтах, в Лениногорске - на рудниках. Много жилых домов и предприятий Семипалатинской и Восточно-Казахстанской областей возведено руками немецких, итальянских и венгерских военнопленных. Есть знаменитый лагерь NN29. Сюда в 1943 году начали прибывать первые солдаты, попавшие в плен под Сталинградом. Поголовно помороженные, умирающие от голода, завшивленные, они привезли с собой брюшной тиф. Эпидемия охватила и местных жителей, и только самоотверженность советских врачей спасла жизнь многим пленным немцам.

Вообще, рассказы о жестоком отношении наших солдат и жителей к пленным не имеют под собой никакой почвы. Немцам, конечно, не симпатизировали, но относились по-человечески, иногда даже дружелюбно. Питались они не так уж плохо, во всяком случае, гораздо лучше, чем наши родные зеки и местное население. Суточная норма ржаного хлеба на пленного составляла 600 граммов, офицерам и больным половина хлеба выдавалась белым пшеничным. Кроме того, давали овощи, мясо, жиры, табак. Для итальянцев в лагерях даже наладили отлов лягушек и черепах. А когда появились японцы, учитывая их менталитет, им стали выдавать на человека по 300 граммов белого хлеба и риса ежедневно. Бывший японский военнопленный Киути Нобуо вспоминал: "Японцы любили есть рис, поэтому нам выдавали эту пищу, которая в то время в СССР была на вес золота. Однако риса нам давали довольно мало, поэтому иногда, притворившись японцем, за рисом приходил немецкий солдат".

Кроме того, тем пленным, кто был занят на тяжелых физических работах, норма выдачи продуктов увеличивалась на 25 процентов. Среди них даже начали вводить социалистическое соревнование: тем, кто выполнял производственный план на 100 процентов, выдавалась дополнительная пайка за перевыполнение - хлеб и табак. Пленные получали за свою работу деньги, немного, конечно, но кое-что купить в тюремной лавке они могли. Некоторые делали различные поделки из металла и дерева, а потом обменивали их у местных жителей на продукты. Наши люди всегда отличались добродушием и были незлопамятны, поэтому они подкармливали пленных. Тот же Киути Нобуо вспоминал: "Попробовал поработать косой. У молоденькой девушки все получается так ловко, а у меня только пот течет. "А все потому, что нельзя вертеть спиной, - смеется девушка и дает мне картошку. - На, япоша, возьми". В этой стране девушки такие добрые".

Конечно, не стоит представлять идиллическую картину отношений между победителями и побежденными. Война есть война и враг есть враг. И расстреливали пленных, и казнили, были и самосуды. Немецкий бортстрелок с "Юнкерса" Клаус Фритцше вспоминал, как их самолет подбили над Каспием. Подобрали их советские рыбаки, большинство из которых были женщины. Увидев фашистского майора с Железным крестом на груди, они затащили его в трюм и просто забили до смерти. Понять их можно: за день до этого такой же "Юнкерс" потопил в море советский транспорт, на котором плыли их друзья и родственники.

В лагере NN 45, который находился недалеко от Усть-Каменогорска, расстреляли трех японцев, которые, убив охранника, пытались бежать. Казнили военных преступников, таких как генерал СС Гельмут Беккер, командир дивизии "Мертвая голова", прославившийся своими злодеяниями в Польше и России. Но расстреливали пленных только после военного трибунала, когда их вина была доказана. Казней без суда и следствия, какие творили эсэсовцы в концлагерях над советскими военнопленными, у нас не было. Об этом говорит простая статистика. Если из советских солдат, попавших в немецкий плен, выжили 40 процентов, то из советских лагерей в фатерлянд вернулись 75 процентов военнопленных.

Живым из плена вернулся даже Эрих Хартман, летчик-ас всех времен и народов. Вот уж кого наши хотели расстрелять, тем более что он давал к этому множество поводов: отказывался выходить на работу, устроил бунт среди пленных. Хартман неоднократно сидел в карцере, был лишен права переписки. Но ничего, отсидел десять лет в лагерях и вернулся домой ярым противником коммунизма, но с большой симпатией к простым советским людям.

Многие из пленных, конечно, умерли от голода, холода, изнурительной работы, болезней, особенно туберкулеза и пневмонии, но все эти беды были и у советского народа. Просто уроженцы Западной Европы или Японии - стран с мягким климатом - не были приспособлены к суровому казахстанскому климату. Особенно студеной выдалась зима 1946 года - морозы достигали 40 градусов. Многие пленные еще не смогли адаптироваться, еды катастрофически не хватало - в общем, в первый мирный год смертность среди пленных была высокой. Так, в Восточно-Казахстанской области из 8 тысяч японцев от пневмонии и туберкулеза погибли в первый год 175 человек. Чуть ли не через день к баракам подъезжали сани, трупы закидывались в возок, и лошадь двигалась привычным маршрутом на кладбище.

Японская военная форма для нашей зимы не годилась, и поэтому им выдавали нашу одежду. Старожилы Алматы рассказывают, что японцы зимой ходили в изношенных полушубках и суконных красноармейских буденовках. К чести лагерного начальства, в особо сильные морозы оно не выпускало пленных работать. В летнее время самураи предпочитали ходить в своей форме и брезентовых тапочках на деревянной подошве. Некоторые щеголяли в кирзовых сапогах, выменяв их у охранников или местных жителей. Особенно любили японцы наши телогрейки и фуфайки: лагерное начальство даже награждало ими особо отличившихся пленных. А местные пацаны меняли пирожки и яблоки на японские монетки, пуговицы и самодельные игрушки.

Общее количество пленных японцев в Алма-Ате было более 6000 человек. Размещались они в бараках за головным арыком выше улицы Абая, сейчас на том месте находится сельскохозяйственный институт. Строгая дисциплина, каждое утро зарядка под присмотром своих офицеров. Вечером японцы играли на своих музыкальных инструментах, пели тягучие песни и любили играть в настольный теннис. Однажды пленные даже устроили чемпионат по борьбе сумо, в соревнованиях участвовали и наши охранники.

Отношение местных жителей к японцам было лояльным. Из воспоминаний Киути Нобуо: "Должность врачей занимали в основном женщины. Вот красавица-доктор, лейтенант с пышной грудью, осознавая свои достоинства, проходит, расправив плечи. В этой многонациональной стране нет никакого пренебрежения к другим национальностям. Военнопленных японцев осматривали каждого в отдельности, как и любого другого человека. В советской армии - солдаты более 120 национальностей, которые говорят на разных языках. Казахи, хотя и понимают по-русски, но выражаются коряво. Лицом и телосложением они похожи на японцев, что располагает к общению. К тому же они прекрасные наездники. А я несколько раз упал с лошади".

Другой японец, бывший в плену в Караганде, господин Икеда вспоминал: "С едой было скудно. Как и всем тогда. Но хлеба нам полагалось столько же, сколько по карточкам получали советские рабочие".

И еще об одном впечатлении, которое врезалось в память Икеде. Однажды в зимний день с полдюжины пленных отрядили на кладку кирпича. Конвоир разжег костер и через какое-то время позвал погреться, а сам закурил. Заметив, что пленные уставились на козью ножку, конвоир спросил: "Что, косоглазые, курить охота? Ну так давайте - по кругу". И пленные вместе с русским конвоиром стояли вокруг костра и раскуривали по очереди козью ножку.

"Вы можете представить на его месте английского или американского конвоира?" - вопрошал Икеда-сан.

Больше всего японцев удивляли наши женщины. Они наравне с мужчинами служили в армии, работали на предприятиях, заводах и шахтах. Воспитанных в патриархальном духе японцев такие женщины приводили в изумление, а некоторых - и в восхищение.

Многие бывшие военнопленные вспоминают те годы с ужасом: голод, холод, болезни, но ни один из них не отозвался плохо о своих охранниках или местных жителях. Многие из японцев встретили в Казахстане и свою любовь. Киути Нобуо в своей книге вспоминает какую-то Наташу, как он плакал, расставаясь с ней. В Алматы помнят историю любви пленного японца Сабуро к девушке Оле, которую он ласково называл О-Цуру - Русская журавушка. Ее отец только вернулся с Дальнего Востока, где воевал с теми же японцами. В качестве трофея он привез отличные офицерские сапоги. В обеденный перерыв отец приходил к дочери в просторный подвал лаборатории "Казцветметразведки", что находился в строящемся доме (рядом с нынешним "Детским миром"). А строили тот дом военнопленные. Время перекура они проводили с девчатами в лаборатории, упражняясь в языке, делясь последними новостями и читая друг другу стихи. Там и познакомились пленный Сабуро и девушка О-Цуру.

Иноземные сапоги ее отец ставил обычно у порога. Поэтому все, кто заходил в лабораторию, обойти их не могли. Сабуро относился к сапогам с особым почтением. Каждый раз он останавливался и отдавал им воинские почести. Видимо, сапоги принадлежали некогда очень высокому чину японской армии. О-Цуру и ее подружкам этот момент "сапогопочитания" доставлял и смех, и слезы.

Когда пришла пора Сабуро ехать домой, девушка была беременна.

Репатриация военнопленных началась в 1946 году. Вначале отправляли больных и истощенных, затем остальных. Тех, кто проштрафился, - в последнюю очередь. Уже к 1950 году основная масса пленных была отправлена на родину. Остались только военные преступники, осужденные на различные сроки. Но после визита в Советский Союз германского канцлера Аденауэра в 1955 году даже их отправили домой.